А почему бы мне не поступить так?
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Юмор, Повседневность, POV
читать дальшеМы с Дэнни давно решили приобрести квартиру. Еще когда, два сопливых безусых подростка, сидели за одной партой в девятом классе и пулялись в девочек жеванной бумагой. Уже тогда мы, два рослых придурка с куриными мозгами в твердолобых башках, мечтали о свободе и полном отсутствии родительского контроля. Только послушайте, как это звучит.
Полное отсутствие родительского контроля. Никаких больше " Не гуляй допоздна" или "Надень шапку". Никаких отчетов, на что ты потратил честно заработанные на автомойке баксы или почему от тебя несет куревом.
Свобода.
Абсолютная.
Но до нее еще надо было дожить.
И вот теперь, когда нам уже не 33 на двоих, а за двадцатник каждому, когда никто уже не лажает, не справляясь с натягиванием презерватива и не режется даже при бритье опасной бритвой, мы неожиданно поняли, что квартира наша.
Произошло это так.
Дэнни, этот русый охламон, не желающий стричь вьющуюся гриву, возбужденно ткнул мне в нос газетой.
Газета была свернута валиком, и я в какой-то момент почувствовал себя нашкодившим котом, которого сердобольный хозяин, дабы не марать руки, сейчас будет бить вот такой газетной трубкой.
Но вместо этого Дэнни развернул газету и без слов показал пальцем на объявление.
Я послушно прочел. И поднял на Дэнни взгляд истинного просветленного.
- Квартира! - завопил я, - Недорогая квартира!
Как будто бы это было божье чудо, право слово. Но тогда нам так и казалось.
- Квартира! - вторил мне Дэнни, - Наша квартира!
Мы бросились считать имеющиеся у нас на руках капиталы.
За это время каждый из нас мог бы успеть скопить и в одиночку, но нам было чуть-чуть за двадцать, и банка пива и билет на концерт казались иногда во много, много раз важнее какой-то крыши над головой, и наших общих накоплений едва-едва хватало. Но хватало.
Квартира была двухкомнатной. Две бетонные коробки: пять на метров - одна и четыре на семь - другая. Маленькая кухонька, туалет, ванная и крошечная прихожая, в которой только-только хватало места оставить обувь и верхнюю одежду. Крошечный дворик и живописный вид на мусорные баки из окон прилагались.
Нас все устроило. Кроме облупившегося потолка и облезающих обоев, конечно. Договор был заключен, аккуратная подпись Дэнни значилась под размашистой моей, и все это двухкомнатное великолепие со скрипучей тахтой, пыльными креслами и не раскладывающимся диваном перешло в нашу собственность.
Первые два часа нашей самостоятельной взрослой жизни мы просидели на полу, сдирая со стен рассохшиеся обои. Это произошло машинально, но мы решили, что они нас угнетали.
Ошметки обоев, затолканные в мешок, были выставлены за дверь. Стены ощетинились голой штукатуркой, пол покрылся мелкой белесой пылью, а я вынужден был выйти из комнаты, потому как безбожно расчихался.
Когда я хоть немного пришел в себя, Дэнни сказал, что нам нужно начать уборку. Что мы теперь живем не с мамочкой, а взрослые мужики убирают по собственной воле. Я всегда подозревал за ним страсть к чистоплюйству. Если бы он так следил за своей гривой!
На мое возмущение, что мы как раз таки собирались не убирать и жить так, как бог на душу положит, он сказал, цитирую: "Так оно и будет, дружище! Но это уже когда мы здесь устроимся. А сейчас тут слой пыли в три дюйма!"
Слой пыли был всего в пару сантиметров, но спорить с этим упрямым бараном я не стал и вооружился веником и тряпкой. К чести Дэнни скажу, что он тоже.
Выхолощенная, наша квартира стала немного попригляднее, хотя растрескавшийся кафель, ободранные нами же стены, подгнивший паркет и скрипучие двери все так же царапали глаз.
- Да-а, - протянул Дэнни. Он стоял за моей спиной, и я, вздрогнув от неожиданности, едва не не поскользнулся на выплюнутой краном на пол лужице ржавой воды.
- Да-а, - повторил Дэнни, ловя меня за несколько секунд до того, как я неизбежно вписался бы лицом в раковину, - Нужно делать ремонт.
И с этим я тоже согласился.
Было одно маленькое "но".
На ремонт не было денег. Совсем. С учетом того, сколько мы выложили за квартиру, нам едва хватило бы на ближайший месяц, и то - если питаться тушенкой и макаронами.
- Взрослые мужики, заработаем! - оптимистично известил Дэнни. Я на него посмотрел с изрядной долей скепсиса. И был не прав.
Всю ночь Дэнни, сгорбившись, пялился в экран своего ноубука и иногда выбегал, сжимая в руке телефон.
А утром, проснувшись, приведя себя в порядок и заявившись в соседнюю комнату, я увидел что-то, в чем от Дэнни был разве что греческий нос и близко посаженные глаза. В остальном это был другой человек.
Вместо черной майки с логотипом рок-группы или футболки с именем одного из любимых футболистов, вместо джинсов, словом, вместо всего, что я привык на нем видеть, он на себя напялил белую рубашку и черные офисные брюки, затянутые ремнем. Непослушная длинная грива впервые на моей памяти была утянута в хвост, тщательно вымыта и расчесана, щетина, выросшая за два дня до того вида, который пугал бабушек, гладко сбрита.
- Мы идем устраиваться на работу, - сообщил Дэнни, - Переоденься. Выглядишь, как пугало.
Хотя вообще-то я всегда так выгляжу, и раньше его все устраивало.
Мне раздобыли белую рубашку, офисные брюки, туфли и галстук. Дэнни успел смотаться к себе и ко мне домой. А я даже не знал, что у меня такое есть.
Идя по улице при полном параде, Дэнни, кажется, чувствовал себя королем вселенной. Идя по улице рядом с Дэнни, я чувствовал себя дебилом.
На работу нас все-таки приняли. На настоящую прибыльную работу, такую скучную, какой и должна быть настоящая прибыльная работа. Сидеть с бумажками - это тебе не машину мыть, перебрасываясь шлангом и хохоча.
Но Дэнни сказал, что именно на такой работе и работают настоящие взрослые мужики.
Когда мы мечтали о взрослой жизни, мы не учли много важных фактов. Очень много и очень важных.
Чтобы купить пиво на всю ораву, нужно иметь деньги, чтобы купить пиво на всю ораву. И это не деньги, выклянченные у матери или отца. Это деньги, которые ты заработал на скучной и пыльной работе, сидя на неудобном стуле и перебирая испещренные бессмысленными символами бумажки. Чтобы ничего не делать, нужно делать слишком много. Чтобы быть взрослым мужиком, нужно смириться с тысячей скучных бытовых дел.
Ремонт делать Дэнни вызвал мастера. Я ждал, что мы, стащив с себя обрыдшую чешую офисного планктона, сами, смеясь и брызгаясь обойным клеем, сделаем нашу квартирку пригодной для жилья.
Дэнни сказал, что это ребячество. Что мы все испортим. Что выйдет, будто мы зря работали, как проклятые.
И ремонт нам делал мастер. Он менял кафель на тот, который мы с Дэнни выбрали, с чинным видом прогуливаясь между рядами кафельных плиток, как важные господа по охотничьим рядам. Он клеил тщательно подобранные нами обои и менял люстры. Снимал с петель двери и ставил новые, подходящие по стилю.
Мы покупали ковры и журнальные столики, столы и тумбочки, половики и ящики для обуви. Мы завесили вид на помойку дорогими жалюзи. Все это мы делали постепенно и поэтапно, работая сперва в пыльном офисе.
Потому, что именно так поступают взрослые мужики.
Квартира стала просто конфеткой. Самое оно для молодой супружеской пары. Полное дерьмо для двоих свободолюбивый парней. Вечеринку с пивом рекой и полуголыми красотками мы так и не устроили.
А потом Дэнни, сидя на кухне и флегматично выдыхая в окно дым сигареты, сказал:
- Лэффи, я женюсь.
Я ошалел. Я обалдел. Я упал на пол с высоты облаков и рассыпался на сотни и тысячи маленьких я.
И все эти я хором завопили: "Как? "
И, вторя им, я сам, не в силах воспроизвести их ор в одиночку, пролепетал:
- Как?
У Дэнни была девушка. Была еще с того самого девятого класса, когда мы решили купить эту долбанную квартиру. А вчера Дэнни, оказывается, сделал ей предложение.
Конечно, она согласилась.
- Она будет жить с нами, ладно, Лэффи?
Я смотрел на Дэнни. Смотрел, и понимал, что никакой он не Дэнни. Он Дэниэль, мистер Парисон, он конь в пальто, но только не тот Дэнни, с которым мы, прогуливая школу и куря запретные тогда сигареты на крыше, лежали и мечтали о квартире, где мы сможем пить, когда нам того захочется, сможем прокурить все на столько, чтобы даже сами стены навеки пропахли табаком, сможем слушать по ночам музыку на полную катушку, и жить, жить, жить!
Я смотрел на него, выдыхающего тонкую струйку дыма в окно, гладко выбритого, с собранными в аккуратный хвост лохмами, без пяти минут женатого, настоящего взрослого мужика, и что-то во мне ломалось и трескалось, как стекло, по которому бьют маленьким молотком.
- Знаешь, - сказал я ему, глядя на тонкие завитки дыма, - Мне надо уехать.
Он поднял взгляд и переспросил:
- Что?
- Мне надо уехать, - повторил я, - Я не вернусь.
Мой голос в самом деле звучал спокойно и ровно. Я и был спокоен.
- Мне надо уехать. Ты переведешь мне мою половину суммы за квартиру и ремонт на карту. По частям, или как там тебе будет удобно. А впрочем, если что, можешь не переводить. Это, в конце концов, всего лишь квартира. А деньги у меня есть.
Я развернулся и пошел собирать вещи.
Он появился в дверном проеме. Взрослый. Мужик!
А я, наверное, казался ему закатившим истерику ребенком.
- Куда ты?
Он волновался и сердился, это было слышно по его голосу и заметно по нервно сжатым кулакам. Словно он собрался меня бить.
- Поеду куда-нибудь. Попутешествую. Зимбабве. Новая Гвинея. Вьетнам. Только попрощаюсь с предками.
Я закинул рюкзак за спину, сказал ему, опешившему, не успевшему сориентироваться и сердитому:
- Спишемся, брат! - и ушел.
Просто понял, что не готов становиться одним из тысячи настоящих взрослых мужиков. Я уж лучше как-нибудь так...
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Юмор, Повседневность, POV
читать дальшеМы с Дэнни давно решили приобрести квартиру. Еще когда, два сопливых безусых подростка, сидели за одной партой в девятом классе и пулялись в девочек жеванной бумагой. Уже тогда мы, два рослых придурка с куриными мозгами в твердолобых башках, мечтали о свободе и полном отсутствии родительского контроля. Только послушайте, как это звучит.
Полное отсутствие родительского контроля. Никаких больше " Не гуляй допоздна" или "Надень шапку". Никаких отчетов, на что ты потратил честно заработанные на автомойке баксы или почему от тебя несет куревом.
Свобода.
Абсолютная.
Но до нее еще надо было дожить.
И вот теперь, когда нам уже не 33 на двоих, а за двадцатник каждому, когда никто уже не лажает, не справляясь с натягиванием презерватива и не режется даже при бритье опасной бритвой, мы неожиданно поняли, что квартира наша.
Произошло это так.
Дэнни, этот русый охламон, не желающий стричь вьющуюся гриву, возбужденно ткнул мне в нос газетой.
Газета была свернута валиком, и я в какой-то момент почувствовал себя нашкодившим котом, которого сердобольный хозяин, дабы не марать руки, сейчас будет бить вот такой газетной трубкой.
Но вместо этого Дэнни развернул газету и без слов показал пальцем на объявление.
Я послушно прочел. И поднял на Дэнни взгляд истинного просветленного.
- Квартира! - завопил я, - Недорогая квартира!
Как будто бы это было божье чудо, право слово. Но тогда нам так и казалось.
- Квартира! - вторил мне Дэнни, - Наша квартира!
Мы бросились считать имеющиеся у нас на руках капиталы.
За это время каждый из нас мог бы успеть скопить и в одиночку, но нам было чуть-чуть за двадцать, и банка пива и билет на концерт казались иногда во много, много раз важнее какой-то крыши над головой, и наших общих накоплений едва-едва хватало. Но хватало.
Квартира была двухкомнатной. Две бетонные коробки: пять на метров - одна и четыре на семь - другая. Маленькая кухонька, туалет, ванная и крошечная прихожая, в которой только-только хватало места оставить обувь и верхнюю одежду. Крошечный дворик и живописный вид на мусорные баки из окон прилагались.
Нас все устроило. Кроме облупившегося потолка и облезающих обоев, конечно. Договор был заключен, аккуратная подпись Дэнни значилась под размашистой моей, и все это двухкомнатное великолепие со скрипучей тахтой, пыльными креслами и не раскладывающимся диваном перешло в нашу собственность.
Первые два часа нашей самостоятельной взрослой жизни мы просидели на полу, сдирая со стен рассохшиеся обои. Это произошло машинально, но мы решили, что они нас угнетали.
Ошметки обоев, затолканные в мешок, были выставлены за дверь. Стены ощетинились голой штукатуркой, пол покрылся мелкой белесой пылью, а я вынужден был выйти из комнаты, потому как безбожно расчихался.
Когда я хоть немного пришел в себя, Дэнни сказал, что нам нужно начать уборку. Что мы теперь живем не с мамочкой, а взрослые мужики убирают по собственной воле. Я всегда подозревал за ним страсть к чистоплюйству. Если бы он так следил за своей гривой!
На мое возмущение, что мы как раз таки собирались не убирать и жить так, как бог на душу положит, он сказал, цитирую: "Так оно и будет, дружище! Но это уже когда мы здесь устроимся. А сейчас тут слой пыли в три дюйма!"
Слой пыли был всего в пару сантиметров, но спорить с этим упрямым бараном я не стал и вооружился веником и тряпкой. К чести Дэнни скажу, что он тоже.
Выхолощенная, наша квартира стала немного попригляднее, хотя растрескавшийся кафель, ободранные нами же стены, подгнивший паркет и скрипучие двери все так же царапали глаз.
- Да-а, - протянул Дэнни. Он стоял за моей спиной, и я, вздрогнув от неожиданности, едва не не поскользнулся на выплюнутой краном на пол лужице ржавой воды.
- Да-а, - повторил Дэнни, ловя меня за несколько секунд до того, как я неизбежно вписался бы лицом в раковину, - Нужно делать ремонт.
И с этим я тоже согласился.
Было одно маленькое "но".
На ремонт не было денег. Совсем. С учетом того, сколько мы выложили за квартиру, нам едва хватило бы на ближайший месяц, и то - если питаться тушенкой и макаронами.
- Взрослые мужики, заработаем! - оптимистично известил Дэнни. Я на него посмотрел с изрядной долей скепсиса. И был не прав.
Всю ночь Дэнни, сгорбившись, пялился в экран своего ноубука и иногда выбегал, сжимая в руке телефон.
А утром, проснувшись, приведя себя в порядок и заявившись в соседнюю комнату, я увидел что-то, в чем от Дэнни был разве что греческий нос и близко посаженные глаза. В остальном это был другой человек.
Вместо черной майки с логотипом рок-группы или футболки с именем одного из любимых футболистов, вместо джинсов, словом, вместо всего, что я привык на нем видеть, он на себя напялил белую рубашку и черные офисные брюки, затянутые ремнем. Непослушная длинная грива впервые на моей памяти была утянута в хвост, тщательно вымыта и расчесана, щетина, выросшая за два дня до того вида, который пугал бабушек, гладко сбрита.
- Мы идем устраиваться на работу, - сообщил Дэнни, - Переоденься. Выглядишь, как пугало.
Хотя вообще-то я всегда так выгляжу, и раньше его все устраивало.
Мне раздобыли белую рубашку, офисные брюки, туфли и галстук. Дэнни успел смотаться к себе и ко мне домой. А я даже не знал, что у меня такое есть.
Идя по улице при полном параде, Дэнни, кажется, чувствовал себя королем вселенной. Идя по улице рядом с Дэнни, я чувствовал себя дебилом.
На работу нас все-таки приняли. На настоящую прибыльную работу, такую скучную, какой и должна быть настоящая прибыльная работа. Сидеть с бумажками - это тебе не машину мыть, перебрасываясь шлангом и хохоча.
Но Дэнни сказал, что именно на такой работе и работают настоящие взрослые мужики.
Когда мы мечтали о взрослой жизни, мы не учли много важных фактов. Очень много и очень важных.
Чтобы купить пиво на всю ораву, нужно иметь деньги, чтобы купить пиво на всю ораву. И это не деньги, выклянченные у матери или отца. Это деньги, которые ты заработал на скучной и пыльной работе, сидя на неудобном стуле и перебирая испещренные бессмысленными символами бумажки. Чтобы ничего не делать, нужно делать слишком много. Чтобы быть взрослым мужиком, нужно смириться с тысячей скучных бытовых дел.
Ремонт делать Дэнни вызвал мастера. Я ждал, что мы, стащив с себя обрыдшую чешую офисного планктона, сами, смеясь и брызгаясь обойным клеем, сделаем нашу квартирку пригодной для жилья.
Дэнни сказал, что это ребячество. Что мы все испортим. Что выйдет, будто мы зря работали, как проклятые.
И ремонт нам делал мастер. Он менял кафель на тот, который мы с Дэнни выбрали, с чинным видом прогуливаясь между рядами кафельных плиток, как важные господа по охотничьим рядам. Он клеил тщательно подобранные нами обои и менял люстры. Снимал с петель двери и ставил новые, подходящие по стилю.
Мы покупали ковры и журнальные столики, столы и тумбочки, половики и ящики для обуви. Мы завесили вид на помойку дорогими жалюзи. Все это мы делали постепенно и поэтапно, работая сперва в пыльном офисе.
Потому, что именно так поступают взрослые мужики.
Квартира стала просто конфеткой. Самое оно для молодой супружеской пары. Полное дерьмо для двоих свободолюбивый парней. Вечеринку с пивом рекой и полуголыми красотками мы так и не устроили.
А потом Дэнни, сидя на кухне и флегматично выдыхая в окно дым сигареты, сказал:
- Лэффи, я женюсь.
Я ошалел. Я обалдел. Я упал на пол с высоты облаков и рассыпался на сотни и тысячи маленьких я.
И все эти я хором завопили: "Как? "
И, вторя им, я сам, не в силах воспроизвести их ор в одиночку, пролепетал:
- Как?
У Дэнни была девушка. Была еще с того самого девятого класса, когда мы решили купить эту долбанную квартиру. А вчера Дэнни, оказывается, сделал ей предложение.
Конечно, она согласилась.
- Она будет жить с нами, ладно, Лэффи?
Я смотрел на Дэнни. Смотрел, и понимал, что никакой он не Дэнни. Он Дэниэль, мистер Парисон, он конь в пальто, но только не тот Дэнни, с которым мы, прогуливая школу и куря запретные тогда сигареты на крыше, лежали и мечтали о квартире, где мы сможем пить, когда нам того захочется, сможем прокурить все на столько, чтобы даже сами стены навеки пропахли табаком, сможем слушать по ночам музыку на полную катушку, и жить, жить, жить!
Я смотрел на него, выдыхающего тонкую струйку дыма в окно, гладко выбритого, с собранными в аккуратный хвост лохмами, без пяти минут женатого, настоящего взрослого мужика, и что-то во мне ломалось и трескалось, как стекло, по которому бьют маленьким молотком.
- Знаешь, - сказал я ему, глядя на тонкие завитки дыма, - Мне надо уехать.
Он поднял взгляд и переспросил:
- Что?
- Мне надо уехать, - повторил я, - Я не вернусь.
Мой голос в самом деле звучал спокойно и ровно. Я и был спокоен.
- Мне надо уехать. Ты переведешь мне мою половину суммы за квартиру и ремонт на карту. По частям, или как там тебе будет удобно. А впрочем, если что, можешь не переводить. Это, в конце концов, всего лишь квартира. А деньги у меня есть.
Я развернулся и пошел собирать вещи.
Он появился в дверном проеме. Взрослый. Мужик!
А я, наверное, казался ему закатившим истерику ребенком.
- Куда ты?
Он волновался и сердился, это было слышно по его голосу и заметно по нервно сжатым кулакам. Словно он собрался меня бить.
- Поеду куда-нибудь. Попутешествую. Зимбабве. Новая Гвинея. Вьетнам. Только попрощаюсь с предками.
Я закинул рюкзак за спину, сказал ему, опешившему, не успевшему сориентироваться и сердитому:
- Спишемся, брат! - и ушел.
Просто понял, что не готов становиться одним из тысячи настоящих взрослых мужиков. Я уж лучше как-нибудь так...
@темы: навеяно, дорога, фикрайтерство