Рейтинг: PG-13
Жанры: Флафф, Мистика, POV
Размер: Мини, 2 страницы
читать дальшеГубы у нее были сладкие и липкие от апельсиновой карамели. Она всегда таскала с собой леденцы, и, казалось, сама пропиталась их вкусом и запахом, хотя видит бог, на зубы жаловаться ей не приходилось.
Может быть, это была такая привычка: как люди перед едой моют руки, так она после каждого приема пищи запихивала за щеку янтарно-оранжевую конфету?
Я видел, как она, перетряхивая сумку-почтальонку - одну из таких, на которых нарисованы герои анимешек и мультяшек - выкладывала на стол яркофантиковый кулек, но никогда не замечал, чтобы она сосала леденец при мне.
И все-таки губы были сладкие. Апельсиновые. Апельсиновым была она вся. Она таскала на себе кислотно-зеленую куртку зимой, ядовито-оранжевую толстовку осенью и весной, а количество ее разноцветных футболок казалось мне стремящимся к бесконечности. Но какого бы цвета одежду она не надела, она казалась мне все же только такой. Апельсиновой.
У нее были пушистые волосы, взъерошенные и торчащие чуть не вертикально, такие светлые, что она была даже больше блондинкой, нежели рыжей. Руки у нее были увешены фенечками чуть не до локтей, а на шее болталось ожерелье из чередующихся желто-коричневых деревянных бусинок, увенчанное деревянным же крестиком, перечеркнутым кривой царапиной.
Как мы познакомились, я, признаться, даже не понял сам. Когда все это началось? Кажется, она всегда маячила где-то поблизости, оказываясь то за второй партой в ряду у окна на лекциях - я всегда сидел на самой камчатке, и видел только ее спину- то сидящей на спинке скамьи в сквере, через который я шел... Иногда мне казалось, что ее толстовка мелькала вдали в каретке колеса обозрения, которое я видел из окна, хотя, конечно, на самом деле я бы не смог разглядеть что-то на таком расстоянии.
А потом она начала со мной здороваться. Бросала свое "Привет", бегом обгоняя меня по дороге в кабинет, где у нас шли лекции, и обдавала слабым ароматом апельсиновой карамели. Окликала после учебы, когда я шел домой, заткнув уши наушниками.
Она была странной, эта леденцовая девочка. Такой прозрачной и искристой, как оранжевый петушок на палочке, если его лизнуть и пропустить через него солнечный луч. Хотя это, конечно, трудно объяснить.
И, наверное, дальше приветствий бы и не зашло, если бы не такая банальность, как случай.
Шел дождь. Обычный осенний ливень, когда нет ни романтики грозы с раскатами грома и всполохами молний, ни легкости грибного солнечного дождика. Серые потоки по серо-бурым ветвям. Серые тучи на сером небе.
Она стояла на автобусной остановке, натянув на голову оранжевый капюшон, мокрый до последней нитки. По лицу у нее текли капли, на щеках золотились блеклые крапинки веснушек, она улыбалась так широко, что видны были десны, и смотрела куда-то сквозь дома, сквозь дождь, сквозь осень и сквозь мир в целом.
- Пойдем, - позвал я ее. Она не услышала, и мне пришлось повторить еще два раза, прежде, чем она обратила на меня внимание и быстро повернула голову.
- Я живу совсем близко. Пересидишь дождь.
И она пошла.
Мы пили чай с остатками яблочного пирога, она болтала без умолку и звонко смеялась. Дождь прошел, но я ее так и не отпустил. Ночевала она у меня.
С тех пор она стала приходить. Без приглашения, бесцеремонно трезвоня в дверь до тех пор, пока я ей не открывал. Разговор начинался уже с порога. И разговор этот был легким, оранжевым и звонким.
Мы были вместе три месяца. До весны. А потом она пропала.
Когда я проснулся, комната была пуста, хотя кровать еще хранила отпечаток ее тела, а от его подушки пахло ее леденцовым дыханием. Ее не было ни на кухне, ни в прихожей. Нигде.
Она не пришла на занятия, но я не слишком беспокоился, зная, что она - апельсиновая бестолочь - прогуливает их с завидной периодичностью. Она и раньше появлялся не часто, только чудом успевая сдать все вовремя.
Через неделю она все еще не появилась, и я подошел к декану. Декан - пожилой мужичок с круглым брюшком, брюками с подтяжками и круглыми, как у Гарри Поттера, очками - сморгнул, покопался в документах и удивленно на меня воззрился.
- С чего вы взяли, молодой человек, что у нас такая училась? У меня нет ее имени ни в каких списках.
Волнение потекло по моим рукам и губам, горькое, заставляющее голос дрожать.
- Проверьте, пожалуйста. Быть может, она отчислилась?- непослушными губами пробормотал я.
Кажется, декан начал раздражаться.
- Никто в этом году не отчислялся!
Я был сбит с толку. Как в полусне извинился и побрел прочь.
Я спрашивал у многих - у однокурсников, у преподавателей, у продавцов в ее любимых забегаловка, где ее узнавали еще до того, как она подходила к прилавку - но ее никто не помнил, и мне даже начинало казаться, что я придумал ее, прозрачно-апельсиновую девочку с пакетиком конфет. И сколько бы я не окликал похожих на нее со спины людей, все было напрасно.
Была осень. Следующая осень. Чуть более золотая, чем предыдущая, но все равно грязно-серая. Особенно сейчас, вечером, когда уже темнело. Промозглым ветреным вечером. Я бы ни за что не вышел по такой погоде из дома, но традиция есть традиция.
Окошко ларька светилось желтым.
- Мне леденцы. Апельсиновые. Как всегда, - бросил я, не глядя. Была как раз пятница. В пятницу надо покупать леденцы.
- Секунду, - ответил знакомый голос.
Я вздрогнул. Глаза поднять я не смог, но мне достаточно было и взгляда на ее шею. На которой висели бусы. Из желто-коричневых деревянных бусинок. С точно так же образом поцарапанным крестиком.
- Это ты, - прошептал я, сам будучи не в силах поверить своим глазам, своим мыслям и своей удаче, - Ты!
- Мы знакомы? -донесся, как сквозь вату, до меня ее голос.
А я уже держал ее за руку.